На воде морщинками смех
Подрожал и заснуть готов.
Но жива ли из жизней всех
Только та, что я сплел из снов?

Мое знакомство с аргентинским поэтом Фернандо Пессоа началось, как, наверное, и у многих русских читателей, с известного романа Жозе Сарамаго «Год смерти Риккардо Рейса». И да простит мне Сарамаго, я безумно благодарен ему, но не за сам роман (хотя он, безусловно, хорош), но за приложение к нему, в котором, собственно, и обнаружил стихотворения Фернандо Пессоа и его гетеронимов Рикардо Рейса и Альваро да Кампоса. Не буду упоминать, как я был поражен его лирикой. Скажу лишь, что для меня это было одно из самых удивительных открытий в поэзии.
Не важно, с какого стихотворения, сборника или периода творчества вы начинаете читать Пессоа, - с первых же строк он захватывает вас магией своего слова. Будь то игривая песенка, философское размышление или историческая баллада – в каждом слове чувствуется некая сила, заставляющая то улыбаться, то грустить, то взрываться гневом, то в упоении представлять красоту далеких портов, кораблей и великого моря.
Кажется, Пессоа обладает громаднейшим, невообразимым для обычного человека опытом. Читая его стихи, воображение так и рисует себе портрет автора: мужчина сидит в кафе, покуривает сигарету и немного насмешливо, немного устало улыбается всему окружающему. Поэт-Пессоа производит впечатление человека, познавшего многие истины этой жизни.
Ничто не чуждо ему. Все вызывает его интерес, его понимание. Всякая частичка окружающей жизни становится толчком к размышлению, к созиданию. Будь то заунывная история старого моряка, гадания цыганки, красота заброшенных памятников и домов, романтическая песня под гитару прекрасной девушке. Все заставляет его улыбаться, двигаться, жить. Все заставляет его задумываться над собой, углубляться в поиск самого себя. Вот Пессоа слушает «старую песню в соседской таверне», а вот он уже наблюдает, прислонившись к стене, за расходящимися после ярмарки шутами, а вот он сочиняет стихи ни чему-нибудь, а абажуру, вот рассуждает о боли и смерти.
Жизнь. Для него она – нечто целое, неделимое на части. Одна картина, которую все пытаются разломать на кусочки. Но она неразделима. Она везде и во всем. В предметах, в природе, в живых и умерших, в воображении и сказках.
Пессоа, без сомнения, один из самых тонких и чутких лириков не только аргентинской, но и мировой литературы. Проникая вглубь себя, он проникает в жизнь вокруг себя и наоборот, - окунаясь во внешний мир, он ищет помощи в понимании своей собственной души. Он как бы играя (но вполне осознавая цену этой игры) обнаруживает невероятные и одновременно такие банальные – такие человеческие истины!
Нет другого поэта так долго, так настойчиво и одновременно непринужденно и легко (видимость?!) игравшего в пожалуй одну из самых страшных и сложных игр – духовную мистификацию.
Для чего Пессоа создавал себе литературных двойников? Многие критики полагают, что Пессоа был озабочен отсталым уровнем поэзии и литературы вообще в Аргентине его времени. И потому создавал своих гетеронимов, каждого со своей собственной уникальной биографией, и даже писал од одного критические статьи на произведения другого. Считается, этим он хотел оживить литературу. Возможно. Но - суть была в ином. Потребность у Пессоа в двойниках – это потребность его Я. Его двойники не только литературные. Они – реальные, в том смысле, что они были созданы не ради литературы, но потому что Пессоа нуждался в них как человек. Что бы понять это  следует просто внимательно относится к его стихотворениям. Читая их, постепенно все более яснее вас охватывает ощущение, что автор ведет беседу с кем-то, – со свом отражением в зеркале.

«Разнообразен там же, где безлик.
Я по себе влачусь как по пустыне, -
Свой собственный изменчивый двойник…», -

говорит Пессоа. А вот другие строки:

«Защитись от реальности жизнью двойной,
Не давай покушаться на тайны твои…»

Пессоа стремится скрыть от людей свою душу. Она для него - «сад за высокой стеною» (в отличие от бодлеровской аллегории корабля, хотя и она присутствует во многих стихотворениях Пессоа), а стена возведена им же самим при помощи его изменчивости, двойственности.
Но зачем? Пессоа не надеется на понимание большинства, которое он сравнивает с муравьями, бездумно спешащими куда-то, и в спешке теряющими свои черты. Он не надеется быть действительно услышанным и понятым, а потому ему оставалось одно – игра. Он отгородился от множества высокой стеной, кладка которой есть ничто иное, как его поэзия! Стихотворения Пессоа в некотором роде созданы им не для людей, но для защиты от них, точнее – от их глупости и непонимания.
Пессоа пишет:

«Сколько душ сокрыто в теле!
Я менялся всякий миг.
Самого себя доселе
Не прозрел и не постиг
(…)
И душа моя стремится
Самое себя прочесть:
За страницею страница.
За благой – дурная весть;
Мимолетных мыслей прах,
Позабытый на полях…
Мой ли почерк? Мой ли слог?
Я не знаю. Знает Бог.

Поэт всеми силами пытается постичь себя, понять побудительные мотивы, понять почему он не способен жить иначе, а только так? Почему он может чувствовать только так?!
Игра Пессоа в мистификацию – это сон. Сон, способный оградить его душу от чего-то неумелого, неотесанного, НЕПОНИМАЮЩЕГО.

«Я жив, покуда сном объят, -
О сон, несвязный и нечеткий,
В нем только стены и решетки,
Мой окружающие сад.»

Тут Пессоа говорит о стене, о своей двойственной жизни уже с горечью… И снова сравнивает душу с садом. Он – неутомимый садовник, старающийся вырастить, привести в порядок каждую частичку своего сада, своей души. Для этого тему нужно время. Для этого ему нужны маски. Для этого ему нужна – поэзия.
Фернандо Пессоа  - поэт удивительной искренности. Ни водном стихотворении нет следов приукрашивания, витьеватых сравнений, аллегорий и прочего. Ни одной выдумки, лжи. Только – восприятия, только плоды его жизни, его Игры. Во многих произведениях он обличает самого себя; иногда кажется, что он прямо тычет вам под нос свои слова и, поблескивая глазами, как бы говорит: «Ну что? Ты увидел? Ты понял?!»
Наиболее откровенно и критично он написал о поэзии в стихотворении «Душа поэта»:
«Поэт – притворщик и роль
Он так разыграть умеет,
Что впрямь превращает в боль
Ту боль, которой болеет

А те для кого он пишет,
В той боли, что прочтена,
Не те две боли услышат,
А ту, что им не дана.

Натянут на обод узкий,
Взлетает, смеша умы,
Клубок сухожилий тусклый,
Что сердцем прозвали мы.»

Что бы ни писал поэт, какое бы переживание он ни пытался донести до человека по ту сторону книги, в конечном счете, получатель (читатель) воспримет все иначе. Очень немногим за поэтическими строками (впрочем, то же самое можно говорить и о прозе, но в меньшей мере) удается разглядеть хотя бы часть, фрагмент фрески, или, если угодно, того самого сада, что упорно вспалывает поэт-садовник.
В стихотворениях Пессоа можно найти довольно много противоречий. И это неудивительно для человека постоянно метавшегося внутри самого себя между несколькими людьми, несколькими Я. Вот Пессоа старается постичь самого себя, а вот уже говорит, что «жив, покуда сном объят» или, что «был ничем наедине с собой». А в другом стихотворении, в последних двух строчках вообще утверждает:

«Себя увидев, гибну я бесследно,
Себя познавший, я уже не я.»

Мы видим что Пессоа равно стремится, как познать себя так и убежать от себя. Даже здесь он разрывается на части. «О, кто же я?», - восклицает поэт и тут же отвечает: «Я - повесть, где отсутствует герой».
Во многом поэзия аргентинца – поэзия обреченности. Тому есть много причин. Не последняя – осознание безнадежности попыток что-то сказать так, чтобы не только услышали, но еще и поняли, осознание того, что жизнь, видимо, складывается как-то не так, как следует…

«Я сломлен! Обращаются светила…
Душа моя, твой давний блеск исчез…»

«Не будет мне возврата,
И нет за мной следа.
Во сне иду куда-то.
Куда-то… никуда.»

«Всюду куда ни гляну,
Передо мной стена…»

Или еще более пронзительное:

«Жизнь лишь канва сквозная
Яви и забытья…
Грустен ли я, не знаю,
Грустно, что это я.»

Я поэта, Я человека, собственное Я - стали для Фернандо Пессоа краеугольным камнем всего творчества. Нет ничего удивительней и ужасней, загадочней и прекрасней, чем человеческая душа – говорит нам Пессоа. Душа – это отдельный мир, полный игр, феерических превращений и мистификаций, лабиринтов и ловушек. Для того чтобы  попасть в этот мир, понять его, Пессоа превратился в многоликого игрока и дал увести себя круговороту Игры, результатами которой и стала его поэзия.